Таня Гроттер и колодец Посейдона - Страница 28

– Висельники неприятные… С ними если раз заговоришь, потом уже не отвяжешься, – задумчиво согласилась Лена и потянулась к «Скорпионьей книге».

Шурасик торопливо отодвинул ее.

– Нет, нет и нет! Я тебе запрещаю. Категорически. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что случилось… А то потом кровь с потолка смывать и все такое, – заявил Шурасик. Последнюю фразу он добавил просто по инерции, чтобы не показаться слишком заботливым. Девушки любят отрицательных типов, вот Шурасик изо всех сил и старался быть отрицательным.

Лена забарабанила пальцами по столу. Шурасик казался ей забавным. Особенно Лену умиляли его оттопыренные пурпурные уши.

– Конечно, я могла бы почитать и позже… – с сомнением, точно убеждая себя, сказала Свеколт.

Это лентяю безделье дается легко. Трудоголику же долго приходится уговаривать себя, прежде чем он позволит себе отдохнуть. Сознание Шурасика вновь залило солнечным светом.

Шурасик удивлялся сам себе. Он был поражен, что не комплексует. Он вечно комплексовал, когда общался с девушками, особенно с теми, что ему нравились. В такие минуты бедолаге казалось, что в десну ему сделали замораживающий укол. Язык шевелился еле-еле. Сами собой возникали слова-паразиты. Шурасик мямлил, терялся, начинал машинально грубить, нелепо шутил и сам себе был неприятен, осознавая, что производит скверное впечатление.

Однако сейчас все было иначе. Шурасик летел по штормящим водам жизни на парусах вдохновения. Он ощущал себя истинным благодетелем и, бурля как водопад, окатывал Лену брызгами своего многознания. Не замолкая ни на минуту, он выдал полугодовой запас темных и светлых заклинаний, снисходительно объяснил принципы действия магического кольца и великодушно обещал свою помощь, если будут проблемы с красными искрами.

Из-под полок донеслись шуршащие звуки. Кто-то что-то с жадностью грыз, чавкая и сплевывая.

– Думаешь, крысы? А вот и нет. Хмыри. Крысы так не воняют и носом не шмыгают, – сказал Шурасик.

– А откуда тут хмыри?

– Как откуда? Пролезают снизу, из подвалов у Жутких Ворот! Нашарят в магии брешь и шасть! Ты ведь боишься, да?

Лена пожала плечами. Шурасик оценил, что для человека, впервые столкнувшегося с хмырями, она держится достойно.

– Жди меня здесь! Будет страшно – залезешь с ногами на стол! Я отнесу на место твою книгу, чтобы Абдулла не взбух, а потом перенесу тебя на руках! – распорядился Шурасик.

Он взял «Скорпионью книгу» и, ориентируясь в библиотеке с легкостью, с которой леший находит дорогу в буреломе, вернул ее на полку. Шурасик уже возвращался, когда что-то заставило его обернуться. Между «Таблицами отсроченных проклятий» и то и дело исчезавшими «Рекомендациями для практикующего мага-невидимки» сидел склизкий хмырь с недоразвитым рогом и ковырял в треугольных зубах обломком кости.

Шурасик узнал Агуха.

– Эй ты! Что ты здесь делаешь? – крикнул он с негодованием.

Хмырь, глумясь, вывалил синеватый с прожилками язык и метко швырнул в Шурасика костью. Влажная кость, слишком крупная для того, чтобы быть собачьей, и слишком мелкая, чтобы быть говяжьей, царапнула отличника по щеке.

– Мотис-ботис-обормотис! – крикнул Шурасик, выпуская искру. Что ни говори, а заклинания против нежити Медузия умела вдолбить так, что они врезались в подкорку.

Искра устремилась к хмырю. В глазах Агуха мелькнул страх.

– Ничччего! Скоро вы все тут ссссдоххххнете! Тут все будет пусссссто! – прошипел он, поспешно ныряя в щель в паркете.

Шурасик покачал головой. К угрозам нежити он относился с полнейшим равнодушием. Нежить всегда угрожает. Разве что сам факт присутствия хмыря в библиотеке его удивил. Мало того, что Медузия и Поклеп не так давно заговорили все ходы в подвале, тут, в личной вотчине джинна Абдуллы, действовали его собственные заклятия. Нет, определенно с магическим полем что-то творилось.

Когда Шурасик вновь появился в читалке, Лена Свеколт, болтая ногами, сидела на краю стола.

– Ну что, разогнал хмырей? – поинтересовалась она.

– Нет! Они тут где-то бродят! – соврал Шурасик, хотя знал, что Мотис-ботис-обормотис действует никак не меньше часа.

Рискуя нажить себе грыжу, он поднял Лену Свеколт, вынес ее из читального зала и вновь опустил на пол лишь у Лестницы Атлантов. Что бы там ни говорили поэты, а любимая девушка весит столько же, сколько мешок с капустой соответствующего объема. Разве что мешки с капустой несут обычно с меньшим воодушевлением.

– Ну вот! Теперь ты можешь не бояться! На днях, если хочешь, я обучу тебя заклинаниям против нежити, – сказал он, пытаясь скрыть одышку.

Шурасик ощущал себя героем. И даже привычные мысли, что он некрасив и никому не нужен, не посещали его в этот момент.

«Все-таки она жуткая трусиха, как все девчонки! Ничего, со мной ей будет надежно!» – решил он, мечтая, что завтра вновь увидит ее в библиотеке. Мыслями уже пребывая в этом светлом завтра, он невнимательно попрощался с удивленной Свеколт и умчался писать на санскрите письмо магфордскому профессору, который давно уже стал поверенным его тайн.

* * *

Первый отличник Тибидохса не подозревал, что вечером в комнате, которую занимали вдвоем Лена Свеколт и Жанна Аббатикова, произошел примечательный разговор.

– Знаешь, я познакомилась с одним парнем. Зовут Шурасик.

– И как он тебе? – спросила Жанна.

– Милый. Только смешной… Защищал меня сегодня от «Скорпионьей книги», – сказала Лена, задумчиво поглаживая перламутровую крышку шкатулки, в которой она хранила амулеты.

– Защищал от «Скорпионьей книги»? Тебя? – с особой интонацией спросила Аббатикова.