Таня Гроттер и колодец Посейдона - Страница 53

Таня увидела Жикина. Он сидел на ступеньке Лестницы Атлантов и разглядывал чью-то оживающую фотографию, сделанную моментальным магоаппаратом.

– Скажи мне: почему? – спрашивал Жора.

Девушка на фотографии ничего не объясняла и только мотала головой. Услышав Танины шаги, Жикин быстро оглянулся и спрятал фото.

– Что ты тут делаешь, Жора? – спросила Таня.

Жикина она не любила и опасалась, что тот будет приставать к ней с занудными расспросами, а то и увяжется следом. Однако сегодняшний Жикин был другой.

– Как странно все под этим небом! Она любит не меня-его, а меня-меня . Те же, кто любит меня-его , чужды и неприятны мне-мне . Собой я быть не хочу, быть же другим не могу. Кто же я в таком случае? Существую ли я на самом деле, или я лишь тень себя-себя ? – произнес он непонятно.

– Глубокая мысль, – по инерции небрежно сказала Таня и запоздало подумала, что, пожалуй, во фразе Жикина что-то есть. Хотя общий смысл от нее все равно, признаться, ускользнул.

Жикин, чудовищно напоминая кого-то, поднял брови.

– Если каждый день становиться чуть лучше, то под конец можно стать совсем скверным, – туманно изрек он и, нырнув под ноги ближайшего атланта, скрылся в одном из разветвляющихся коридоров.

Атлант, которому Жикин по рассеянности наступил на мизинец, запоздало топнул ногой. Кровля Тибидохса дрогнула, и Таня поспешно побежала вниз, опасаясь обвала. Ей вслед по высоким ступеням прокатилось с полдюжины камней.

Когда Таня наконец подошла к ангарам, солнце было уже на три ладони выше горизонта. Его диск выглядывал из белой мягкой тучи, заставляя вспомнить о яичнице-глазунье. Так и хотелось подпрыгнуть и насадить солнце на вилку. У раздвижных дверей ангара, безнадежно пропуская друг друг вперед, топтались три джинна-драконюха с ведрами ртути. Четвертый джинн, видно, рискнувший сунуться первым, катался по песку. Его полупрозрачное рыхлое тело было охвачено синеватым пламенем. Гоярын по настроению бывал очень точным в своих огненных плевках.

Заметив Таню, драконюхи оживились и на радостях едва не выплеснули ртуть ей на ноги. Таня постояла на свету, давая Гоярыну рассмотреть ее – в конце концов, дракон мог и обознаться, – и шагнула в полумрак ангара. Вспыхнули два ярких глаза. Гоярын заревел. Таню обдало дымом. Рев слился с лязгом металлической стены ангара – дракон хлестнул гибким хвостом. Взметнулись, расправились и опали кожистые крылья. Сбитая с ног резким порывом ветра, Таня упала.

Морда Гоярына нависла над ней. Треугольные ноздри втягивали воздух. Что-то шло не так. Это Таня ощутила сразу. Ее появление по странной причине взволновало Гоярына, вместо того чтобы успокоить его.

– Гоярын, это же я! – сказала Таня и, не решаясь встать, быстро забормотала успокаивающие заклинания. Они действовали – даже не отрывая взгляда от огненных глазниц Гоярына, она ощущала, как от ее кольца отрываются искры, – но их силы явно недоставало, чтобы погасить все возраставшую тревогу дракона.

Снаружи подозрительно звякнуло ведро. Гоярын вскинул морду, два раза прицельно плюнул огнем, а затем выпустил длинную испепеляющую струю огненного вала. Это была вежливая просьба на драконьем языке держаться от ангара подальше. Пламя пронеслось так близко от лица лежащей на песке Тани, что она ощутила, как у нее выгорают от жара брови.

Послышался торопливый топот. Плеснула, дробясь шариками, пролившаяся ртуть. Похоже, отважные джинны предпочли геройской смерти хаос отступления.

Гоярын втянул носом воздух. Его чешуйчатая голова скользнула мимо лица Тани, равнодушно сбила рюкзак и потянулась к футляру от контрабаса. Таня спохватилась, что ей не стоило входить в ангар с футляром. Особенно учитывая, что он был сделан далеко не из шкурок идиллических овечек. Ей вспомнилась история, где дракон разорвал защитника своей же команды, который неосторожно надел на матч перчатки из драконьей кожи. Начало истории было более-менее правдоподобным, а вот в ее деталях многие сомневались.

– Явная литературщина! Вот смотрите! Перчатки защитнику подарила невеста, кто ж еще, не тренер же… Среди тренеров недотепы редко встречаются, реже, чем среди невест… – рассуждала Шито-Крыто. – И, разумеется, их свадьба должна быть завтра, и, конечно, за матчем эта крошка наблюдала с трибун. Видя, какая участь постигла ее жениха, невеста раскидывает циклопов как котят… ну это без комментариев… и мчится на поле. Чем она, интересно, пробила купол? Отбойным молотком?.. Смотрим дальше: садится на окровавленный пылесос! Доигрывает матч! Защищает злополучного дракона от всех мячей и добивается победы! Поднимается над полем и прыгает с пылесоса. Падает вниз без подстраховочного заклинания, подползает к телу жениха (что его дракон, выплюнул, что ли?), обнимает его и произносит: «Мы соединимся в вечности, дорогой мой!» Длинноватая фраза для человека, пролетевшего триста метров ласточкой. Да она не успела бы даже буркнуть: «Мне капут!»

– А мне кажется, в этой истории что-то есть, – сказала тогда Таня.

– Это только Гроттершам кажется. Потому что эта невеста по рисунку типичнейшая Гроттерша… И вообще я специально у Абдуллы спрашивала. Он сказал, что никогда не слышал такую чушь, хотя пару раз драконы действительно набрасывались на игроков, на которых было что-то из драконьей кожи, – фыркнула Ритка.

Продолжая бормотать заклинания, Таня видела, как Гоярын коснулся носом футляра. Внезапно его огненные глаза перестали пылать и зажглись ровным, мягким светом. Рев стал гораздо тише и напоминал теперь серию нежных щелчков.