Таня Гроттер и колодец Посейдона - Страница 74

– Кенг-Кинг не собирается глотать Гроттер. По всем признакам, он хочет ее разодрать. Должно быть, мама учила его, что мелко пережеванная пища лучше усваивается организмом. Бедная Танька еле держится. Она даже не может отцепить мяч от предплечья, чтобы его бросить, – деловито, с полнейшим хладнокровием сообщала Рита Шито-Крыто. – Бейбарсов пытается отвлечь его магическими ударами своей бамбуковой трости, но дракон есть дракон – его удочкой не испугаешь, даже если и усилить ее магией сотни костей и черепов. Забыв про трость, Бейбарсов атакует Кенг-Кинга на ступе, но его отбрасывают воздушные вихри от драконьих крыльев.

На трибунах повисла мертвая тишина. То, что происходило, было уже не игрой. Одно живое существо пыталось сохранить жизнь, а другое – отнять эту жизнь.

– Он откусит ей голову, – сказала тетя Настурция.

– Нет, мама, ногу! – заметила Джейн Петушкофф.

– Тебе бы только поспорить! И не называй меня мама! Я такая же мама тебе, как Кощееву! – возмутилась тетя Настурция.

– Хорошо, мама. Я не буду спорить с вами, мама. Только он откусит ей вначале ногу, а потом уже голову, – возразила Джейн. Тетя Настурция взглянула на русскую нахалку с большим раздражением и поджала губы.

Кенг-Кинг придумал наконец, как ему уничтожить ненавистную девчонку, висевшую у него на морде. Он низко опустил голову на длинной шее, а затем резко вскинул ее, сделав движение точно хлыстом. Тут удержаться было уже невозможно. Таню подбросило на добрый десяток метров вверх, а затем она стала падать в распахнутую драконью пасть, видя его красные, похожие на сердце гланды и темный провал горла.

Это был конец…

Но тут, когда пасть дракона почти сомкнулась, сбоку мелькнуло что-то темное. Пуппер… Его метла, встретившись с языком дракона, изменила направление и встала в распор, мешая Кенг-Кингу захлопнуть пасть и причиняя ему боль.

Кенг яростно заревел, оглушая их. Таня увидела, что пасть дракона смыкается. Из рассеченого неба их заливало едкой драконьей кровью. По древку метлы прошла трещина. Не дожидаясь, пока метла сломается, Пуппер схватил Таню и вместе с ней выпрыгнул из драконьей пасти. Некоторое время они летели, кувыркаясь в воздушных потоках, а затем над ними с сухим хлопком раскрылся платок-парашют.

– О, это отличный английский кволити! Выдержит нас двоих! – важно закатывая глаза, сказал Гурий. Он и сейчас ухитрялся сохранять свое знаменитое хладнокровие.

Прямо над ними полыхнула ослепительная розовая вспышка. Даже здесь, полусотней метров ниже, они ощутили тугой толчок сонной магии. Вскинув головы, они увидели, как Кенг-Кинг, закрывая глаза, планирует на песочек.

– 11:10! Мы сделали Магфорд, Танька их сделала! Я ее обожаю! – завопил Ягун, подпрыгивая на метле и обнимая О-Фею-Ли-Ю.

О-Фея-Ли-Я, поневоле смирившаяся с его присутствием, озабоченно потрогала пальцем оглушенное криком Ягуна ухо.

– Тань, что это было? – изумленно спросил Пуппер.

– Обездвиживающий мяч, – с трудом понимая еще, что произошло, произнесла Таня.

Обездвиживающий мяч, выпущенный Таней из руки, когда она была еще в пасти Кенг-Кинга, некоторое время помедлил, поразмыслил, а затем, как шар в боулинге, неторопливо скатился по языку в драконье горло.

Пуппер вздохнул, но тотчас взял себя в руки.

– Что ж, Таня… Ви сражаться как лев. Мы сражаться как тигр. Это был хороший спортивный игра. А в качестве поздравлений я осмелюсь сделать всего один кис! Если мой кис тебе неприятен, заранее прошу извинений! – сказал он.

И пока Таня заторможенно соображала, кто такой кис и не собирается ли Пуппер подарить ей котенка, Гурий быстро поцеловал ее в подбородок около рта. Один раз, потом второй и третий. Учитывая, что он продолжал держать Таню, планируя с ней на парашюте, увернуться было невозможно.

– Это был не один кис! Это быль три кис! Я обмануль! Я ужасный преступник! Теперь я буду несчастен весь свой лайф! – убито сказал Пуппер.

Джейн Петушкофф, пропустившая момент, когда Пуппер спикировал в пасть Кенг-Кингу, направила на Гурия бинокль как раз во время третьего поцелуя. Она завизжала, как раненая гарпия, и, не в силах помешать, вдребезги разбила бинокль о силовой барьер.

– Она с Пуппером! Это все ты, старая выдра! Твои планы! – забыв все на свете, закричала она на тетю Настурцию.

К Бессмертнику Кощееву подбежал тренер невидимок.

– Слышите, как беснуются трибуны? Эти чертовы русские задрали носы! Последний мяч нельзя засчитывать!

Кощеев покосился на продолжавшее дымиться ядро и успокаивающе похлопал тренера англичан по животу.

– Будьте реалистом, друг мой! Мяч мы отменить можем, но вашего дрыхнущего дракона мы отменить не в состоянии. Пускай глупые подростки немного порадуются своей победе. Вскоре, открою вам тайну, все забудут о поражении Магфорда, ибо мир потрясут куда более громкие события…

И, сразу потеряв интерес к негодующему англичанину, Кощеев повернулся к сопровождавшим его юношам с колючими глазами.

– Срочно подать мне скелет моего вороного коня!.. Я вылетаю в штаб маготворцев-вуду… Рыжий, свяжись с капитаном «Крошки Цахеса». Пусть поднимают истлевшие паруса и готовят склепы-истребители. Вскоре я покажу Тибидохсу, что такое новая власть!

Прошипев это, Кощеев покинул судейскую скамью и стремительно, цепляя за колени тех, кто не успел встать или отодвинуться, направился к выходу. Спеша покинуть стадион, Бессмертник не замечал, что за ним давно наблюдают выцветшие, с блеклыми, какими-то вытертыми зрачками глаза. Глаза эти принадлежали высокому худому мужчине, с кожей, белой до голубизны и безжизненной, как мелованная бумага. Возможно, это обратило бы на себя внимание окружающих, если бы его лицо и фигура не были скрыты плащом с капюшоном. Неизвестный распространял сильный запах одеколона «Магическая свежесть», лучшего, самого дорогого и самого приятного одеколона из существующих, но все равно почему-то его соседи – мирные простоватые маги из бельгийской деревушки – морщились в неясной тревоге и отодвигались, словно одеколон не мог перебить другой, более сильный запах.